«Когда мы достигнем критической массы, рост будет бомбический»

СЕО университета «Зерокодер» Кирилл Пшинник рассказал, как превратить сообщество по интересам в бизнес с выручкой 100 млн в год, в чем преимущества экспертного комьюнити и почему профессия no-code-разработчика будет в числе самых востребованных в 2030 году.

— Как был основан «Зерокодер» и почему вы пришли к сегодняшней бизнес-модели?

— Изначально возникло бесплатное открытое сообщество единомышленников «На коленке», где люди общались и делились информацией о no-code-инструментах. У команды возникла идея делать недорогие образовательные курсы по конкретным инструментам, но целевая аудитория была узкая, много денег проект не приносил. Тогда мы подумали о продукте для широкой аудитории и пришли к модели обучения не просто инструментам, а профессии, которая позволит зарабатывать на навыках в будущем. Это решение кардинально изменило все: во-первых, аудитория из нескольких тысяч человек выросла до нескольких миллионов по всем регионам России и СНГ; во-вторых, мы стали захватывать людей с помощью рекламы — даже тех, кто еще не знает, что такое зерокод; и в-третьих, мы собрали аудиторию, которая хотела бы освоить IT-профессию, но по тем или иным причинам не хочет заниматься классическим программированием и иметь привязки к офису. Позиционирование сработало: начали с февраля 2021 года, а сейчас у нас больше 100 млн годовой выручки, активно участвуем во многих правительственных и частных коллаборациях и фактически являемся монополистами no-code-движения в России с многотысячным комьюнити, своей экосистемой — университетом, экспертной поддержкой, карьерным центром и большими ресурсами для продвижения выпускников. Даже конкуренты отправляют своих студентов к нам в экосистему искать заказы и поддержку, просто потому, что больше некуда — такой движухи нет нигде.

— То есть экспертное комьюнити — это такая закрытая тусовка ребят, которые уже отучились и хотят двигаться дальше?

— Эти тусовки разные — с разным уровнем поддержки, детализации, времени, которое мы на них тратим. Есть закрытая тусовка для выпускников, есть отдельный VIP-тариф с индивидуальной поддержкой, есть общая группа для наших выпускников и студентов, и есть открытое комьюнити для всех. 

— А кто, собственно, выступает экспертами в комьюнити? 

— Экспертам в больших чатах деньги мы не платим: комьюнити позволяет пользователю получить доступ к профессионалам сферы. Это как на конференцию прийти — с ходу к какому-то топовому представителю большой компании не пробьешься через секретаря, а тут можно подойти в кулуарах пообщаться. У нас в сообществе есть владельцы всех российских no-code-сервисов. Думаю, если написать им в личку, они могут и не ответить. А вот в сообществе всегда отвечают. Фактически сообщество само себя и замыкает: если ты что-то делаешь, ты туда приходишь, чтобы пообщаться с кем-то и, с другой стороны, кому-то помочь.

В комьюнити «Зерокодера» участники общаются по теме, находят интересные проекты и инструменты, знакомятся с единомышленниками и помогают друг другу советами

— Расскажите, с помощью каких инструментов вы привлекали целевую аудиторию в прошлом году — что оказалось эффективнее?

— Мы активно использовали рекламу в Facebook* и Instagram* как самую простую, масштабируемую и эффективную на русскоязычном рынке — 80% маркетингового бюджета было рассчитано на нее. После февраля мы практически полностью переключились на инфлюэнс-маркетинг — сейчас около 70-80% нашего трафика идет с инфлюэнсеров из YouTube и Telegram. Целевую аудиторию находим среди блогеров — делаем слепые тесты: если видим возвратность маркетинга, то выкупаем рекламу у похожих блогов. 

— Есть ли в мире что-то похожее на «Зерокодер»?

— В России, на мой взгляд, достаточно уникальный путь — он немножко повторяет Латам, Индию, Индонезию, потому что сейчас там развивается та же история с рескиллингом и трудоустройством. В США активно работает система Income share agreement (ISA), позволяющая клиентам оплачивать обучение после трудоустройства на заранее оговоренную зарплатную вилку. Мы в университете тоже пытались ее внедрить, но не получается — в России она не работает, потому что у нас нет прозрачных систем учета з/п, как в Америке. 

Если посмотреть на рынок США, то там большие образовательные комьюнити собираются вокруг вендоров конкретных решений. Платные образовательные программы чаще всего представляют собой доступ к набору огромного количества материалов за небольшую стоимость. А чего-то, что обучало бы именно профессии зерокодера, в чистом виде я не видел. 

— Сможете ли вы в сегодняшних условиях масштабировать бизнес без инвестиций?

— Мы стартанули на изначальные инвестиции 5 млн рублей — наша экономика построена на том, чтобы активно расти до определенного периода и после выходить на точку безубыточности и дальше показывать прибыль. Пока мы этой точки не достигли, мы провели первый раунд инвестиций и доказали, что умеем масштабироваться: выросли в два раза с февраля по апрель, с августа по ноябрь — в 2,5-3 раза, несмотря на все политические и экономические события. И сейчас нужен второй раунд, чтобы в итоге дойти до точки безубыточности. Без инвестиций развиваться на свои средства сможем, просто скорость будет меньше.

— А насколько рискованно вообще привлекать инвестиции от государства?

— Сейчас государство имеет сильный контроль над образовательной сферой. Если вы создаете образовательную компанию в России, нужно понимать, что, скорее всего, вам придется работать с государством. В 2022-м множество компаний выжили благодаря участию в программе «Цифровые профессии», кратно увеличившей рынок. 

Поэтому, если компания планирует оставаться в России, — наверное, ничего страшного в государственных деньгах нет. А если планирует выход на международный рынок — то стоит подумать, просто из-за того, что многие фонды находятся под санкциями США. Например, если вы берете деньги из Фонда «Сколково» напрямик, то, скорее всего, ни на какой Запад вы не выйдете. 

— А вы не собираетесь выходить за рубеж?

— Собираемся, но, скорее всего, это будет другая структура компании. 

— Как думаете, что ждет edtech в 2023 году? 

— IT сейчас поддерживается государством на всех уровнях — думаю, курсы по программированию будут чувствовать себя лучше, чем другие сферы экономики. А если говорить про эдтех в широком смысле и включать инфобиз, обучение хобби и прочее — думаю, стоит ожидать падения: с падением общей экономической ситуации люди будут инвестировать в будущее и выбирать то, что будет приносить прибыль.
Сами в целом смотрим позитивно — рынок зерокода растет как за границей, так и в России. Недавно атлас новых профессий добавил зерокодинг в число востребованных профессий 2030 года — думаю, к тому времени штатного зерокодера нужно будет иметь, как штатного бухгалтера, экономиста, юриста или кого-то еще.

— Поделитесь своими планами на 2023 год.

— Планы очень сильно зависят от того, получим мы финансирование или нет: если быстро получим, то планируем вырасти по выручке в три раза и к концу года уже выйти на точку безубыточности и дальше строить прибыльный бизнес.

А глобально у нас по планам запуск новых продуктов, в том числе для детей, в том числе — в работе с господдержкой. У нас есть очень классный проект в Республике Татарстан: обучаем 50 учителей информатики, которые в свою очередь будут обучать 2000 детей разработке мобильных приложений. Это классная связка, которую мы проведем в январе-феврале и планируем отмасштабировать на другие регионы. Также мы движемся в Казахстан и Узбекистан, потому что это большие рынки с интересом к no-code-разработке и перспективами поддержки от государства.

Мы еще не дошли до критической массы знаний общества о том, что такое зерокодинг. Малый бизнес зачастую не может себе позволить мобильное приложение за 2 млн, спроектированное в агентстве, а за 200 тысяч — может и просто не знает, что можно сделать за эту цену. Нам важно, чтобы люди узнавали о профессии не только из нашей рекламы, поэтому параллельно мы хотим развивать региональные проекты с точки зрения прокачивания информации о направлении. Вроде нашего недавнего хакатона в Самаре, где бизнесмены участвовали в олимпиаде по no-code-кейсам. Когда мы достигнем критической массы знания о профессии, думаю, рост будет бомбический.

* Meta, которой принадлежат Instagram и Facebook, признана в России экстремистской организацией.

Яна Климова